Швейцария – не только родина точных швейцарских часов, острых швейцарских ножей и сладкого швейцарского шоколада, но и авангардного швейцарского танца. Для демонстрации авангардности и танцевальности в Санкт-Петербурге на театральной площадке «Скороход» провели программу «Swiss Made in Russia». На пресс-конференции перед показом первого спектакля «Маленький взрыв стекла и гулкое эхо» выступили Саша, Таня и Маша (так они самопрезентовались). Они анонсировали, что современный танец Швейцарии – «это прекрасно и грандиозно», а также благожелательно предупредили: «Пока не будет выпито все шампанское, в зал не войдете» (на стойке бара, действительно, стояло много бокалов с вином и шампанским). Наиболее послушные зрители восприняли это как угрозу и храбро пошли в зал, набрав с собой бокалы «про запас». Блоха предпочла трезвый образ жизни (по крайней мере, на спектакле), но, вероятно, гулкое эхо лучше всего слышать при помощи бокала.
Главный концепт проводимого фестиваля – стремление хореографов «выйти в люди», причем, выйти в буквальном смысле. Пресс-релиз докладывал: «Все чаще современные творцы расширяют пределы сцены, осваивая общественные пространства. Они исследуют городскую среду и социум в ней, отражая увиденное в своих работах, или с легкостью трансформируя городское пространство в сценическое, чтобы зритель мог встретиться с искусством в самом неожиданном месте: кафе, библиотеке, супермаркете или прямо на улице». Как представишь перспективы развитие проекта, так дух захватывает. Вот иду я, к примеру, в магазин пополнять запас продуктов в холодильнике, глядь, – между полок танцуют какой-нибудь рил или что там еще в Швейцарии танцуют. А потом начинают трансформировать пространство в сценическое: полки раздвигают, из коробок подмостки мастерят, кулисы из банок с кукурузой воздвигают. И иду я, такая одухотворенная, к кассе, а навстречу мне оно, Искусство! И нежно смотрит на меня, и даже, пританцовывая, помогает мне покупки упаковать в пакет, и донести пакеты до машины. Вот это я понимаю – сила искусства! Правда, намек на «неожиданное место» все же смущает – а если приспичит, сами понимаете, пойти туда, куда царь в одиночестве ходит, а там – раз и Искусство сидит, тебя дожидается, чтоб отразить увиденное в своей работе…
Вероятно, вот так ходила-бродила по разным общественным пространствам Николь Сейлер, аттестованная как «очень успешный и именитый хореограф», сочинила «Маленький взрыв стекла и гулкое эхо». В этом спектакле она озаботилась вопросом: насколько пластическое решение зависит от аудиовпечатлений. Танцевальный сюжет не интерпретирован музыкальным развитием, движение возникает не как иллюстрация к звуковому ряду, но как рожденная этим звуком ассоциация. Две танцовщицы вслушиваются в транслируемые звуки: гул работающего мотора, визг тормозов, гул самолета, жужжание мухи, объявления на вокзале, тиканье часов, шум дождя, призывное мяуканье истомленной кошки, лай собак, мычание коров, кудахтанье кур, щебет птиц, колокольный звон и диалоги из фильмов. Особую политическую пикантность звуковой партитуре придавали тексты на украинском и русском языках. По мере нарастания акустического повествования ширится повествование пластическое. Из концентрированного статического положения «руки вдоль туловища, ноги на ширине плеч» исполнительницы выходят, начав покачивания руками – сперва едва заметными, затем амплитуда нарастает, руки сгибаются в локтях, колени – в полуприседании. Люди, знакомые с искусством балета, угадают в этих первых движениях начальное движение экзерсиса, конечно, интерпретированного в авангардной пластике. Затем будет склоняться корпус, начнется вибрация тела и его раскачивание методом переминания с одной ноги на другую – эта однозначно красивая и запоминающаяся своей элегантностью комбинация происходит тиканье часов. В движенческий процесс включаются машины, производящие сценический дым, который окутывает пространство и тем самым его преображает. Дым также преображает дыхательные пути зрителей, они начинают кашлять и чихать, и эти акустические реплики, несомненно, являются частью хореографического замысла Николь Сейлер. После тумана животворящего пластическое действие набрало обороты. Исполнительницы продемонстрировали весь спектр движений авангардной лексики, почерпнутой в ночных клубах – они извивались, тряслись и скакали. Эта часть спектакля яркими образными средствами повествовала об одиночестве в толпе. А очень милый эпизод девичьего шушуканья, несомненно, стал его лирической кульминацией. Сколько было интимностей в том, как исполнительницы вглядывались в сосредоточенные лица зрителей и доверительно шептали свои соображения на ушко подруге, и как в мимике слушающей отражалось только что «сказанное». Тут прямо таки можно было ощутить себя участником исторической встречи с искусством в самом неожиданном месте, к чему, собственно, и стремилась хореографиня.
Journal information