(картинку из интернета взяла)
Как известно, у меня лютая взаимность с Борисом Яковлевичем Эйфманом. Причем, я так люблю все, чем он занимается, что со стороны кажется, будто бы я преследую его и сочиняю всякие клеветнические истории, которые затем разносят вражеские голоса. С другой стороны, от любимого человека я готова слышать что угодно, лишь бы говорил! Поэтому представляю вниманию еще одну черную клеветническую историю.
Борис Яковлевич обладает уникальным даром: он зажигает всех, кто рядом с ним работает. Все счастливы быть рядом с ним, дышать одним с ним воздухом и наблюдать как Гений творит Великое Искусство. Правда, потом многие (а я знаю достаточное количество людей, работавших с Борисом Яковлевичем) признавались, что в их жизни было два самых счастливых дня: первый – когда они поступили на работу к Борису Яковлевичу, а второй – когда они уволились из заведения Бориса Яковлевича. Но, у всех, кто рассказывает о работе с ним (неважно, сколько счастливых дней было в их жизни – уже два или еще один), у всех горят глаза, на щеках румянец, а сердце бьется учащенно. От сопричастности. Так вот, история, рассказанная ниже, мне поведал человек, у которого было два счастливых дня в его жизни.
Организовал Борис Яковлевич балетную школу и стал ее художественным руководителем. Построил прекрасно организованную школу на улице Лизы Чайкиной. Пригласил прекрасных педагогов классического танца, которые танцевали в ведущих театрах и получили дипломы педагогов в Академии Русского балета имени А.Я. Вагановой. Организовал наборы детей в два класса – в школу приняли детей 7 и 11 лет. Начались трудовые будни. И уже в первый же год обучения юные «эйфмановцы» приняли участие в творческом процессе: Борис Яковлевич занял своих первогодок на премьере балета «Реквием» (на музыку Шостаковича) – детки вышли в финале и многозначительно протянули руки к небу. Зрители в зале вытирали слезы (спектакль был показан в день 70-летия снятия блокады Ленинграда), родители умилялись, Борис Яковлевич ковал новые традиции…
Новая школа была заявлена как конкурент цитадели классического балета – Академии имени А.Я. Вагановой. На словах Борис Яковлевич превыше всего ценил в будущих выпускниках академическую выучку, а затем – готовность к его пластическим экспериментам. Для этого он пригласил в школу авторитетных педагогов классического танца, прошедших двойную строжайшую выучку на улице Росси – сначала они выпустились в качестве артистов балета, а затем, после окончания танцевальной карьеры, закончили педагогический факультет и стали педагогами классического танца. Учителя с жаром принялись за работу – их воодушевляла и школа, и личность Бориса Яковлевича, и радость созидания нового. Но к третьему году существования школы начались некоторые проблемы. Педагоги слишком хорошо преподавали классический танец детям: несколько учеников школы Эйфмана удачно прошли вступительные испытания и поступили в старейшую балетную школу на улицу Зодчего Росси. То, что в другом учебном заведении было бы воспринято как показатель высокого профессионализма, администрацией школы на улице Лизы Чайкиной сочли катастрофой и объяснили происками конкурентов.
Борис Яковлевич начал упрекать педагогов классического танца, что они «слишком хорошо учат классике» и чрезмерно следуют вагановской методике. А ему классические балерины не нужны, «Лебединого озера» в репертуаре театра Бориса Эйфмана не предвидится. И балетное образование в школе начало «перепрофилироваться». В школе начались занятия гимнастикой и акробатикой, пригласили двух педагогов акробатики, которые хорошо знают как воспитывать спортсменов, но плохо понимают особенности подготовки артистов балета, их интересуют «нормативы» и спортивные разряды. Более того, оценки по акробатике по значимости были приравнены к оценкам по специальности, и если ученик не демонстрировал выдающихся акробатических способностей, то и его танцевальное будущее подвергалось сомнению. И дети начали осваивать «колеса» (в том числе и на одной руке), сальто, флик-фляки и другие гимнастические премудрости. И вскоре у детей начались травмы: полетели колени, сворачивались шеи, зафиксирован разрыв мышцы плечевого сустава, микроразрыв мышцы паха. Несомненно, через 8 лет, когда состоится выпуск этих акробатических танцовщиков, Борис Яковлевич сочинит нечто грандиозное, с двойными сальто, а пока… Родители пытаются достучаться до администрации школы, возглавляемой директором Лали Отаровной Афанасьевой с просьбами хоть как-то корректировать занятия акробатики с занятиями классическим танцем – все-таки они детей своих отдавали в балетную, а не спортивную школу. Но разговор короткий: «Не нравится – забирайте документы!». Этому «совету» некоторые родители последовали.
Педагоги специальных дисциплин не могли спокойно смотреть на мучения их подопечных, ведь для них травмы учеников – словно свои собственные. Все попытки встретиться с Борисом Яковлевичем, объяснить чрезмерность акробатических упражнений, которые идут и во вред здоровью, и во вред танцевальной профессии, ничем не заканчивались – их уже на подступах пресекала Л.О. Афанасьева. Педагоги гимнастики продолжают учить воспитанников балетной школы делать колесо с одной руки и тренировать сальто. Зато педагоги, наиболее активно выступавшие против акробатики, нынче уволены.
И уволены в излюбленной манере Бориса Яковлевича – просто вышвырнуты на улицу по придуманным и сфальсифицированным мотивам. В их числе – Марина Осипова, которая работала в школе с момента ее открытия. Ой, нельзя у Бориса Яковлевича работать с горящими глазами и желанием работать – сначала нагрузят дополнительной неоплачиваемой работой, чтоб оправдать трудовой энтузиазм, а потом выставят, да еще и обвинят в непрофессионализме.
Когда торжественно открывали школу, Борис Яковлевич был героем дня – он принимал гостей, показывал свое детище, позировал перед камерами и фотоаппаратами. Но любой государственной школе (а школа танца Бориса Эйфмана – государственная, и средства на нее идут из бюджета Петербурга, а не из личного кармана Бориса Яковлевича) необходимо проходить всякие противные бюрократические инстанции в виде лицензирования и аккредитации. Дело, заключающееся в написании килограммов инструкций, учебных программ, методик и прочего. Причем, написать надо было все очень быстро и не на два набранных класса, а на весь восьми- и одиннадцатилетний цикл обучения. И представить программы предметов, которые будут преподаваться еще лет через пять (скажем, дуэтный танец). В общем, таких предметов оказалось 28. И госпожа Осипова (имеющая степень кандидата педагогических наук), помимо преподавания, подготовки и проведения уроков, репетиций номеров для отчетных концертов писала, создавала и разрабатывала эти программы. Борис Яковлевич был очень признателен педагогу и в ознаменование заслуг (после успешной процедуры лицензирования) возвел ее в ранг заместителя художественного руководителя и заведующего кафедрой классического танца. Но в 2015 году Марина Осипова очень неосторожно высказалась относительно необходимости усиленных занятий по акробатике. Борис Яковлевич вольнодумства не потерпел. Да и результаты преподавания классических дисциплин, как уже было сказано, огорчили господина Эйфмана: несколько мальчиков ушли из школы Творца и поступили к конкурентам – в Академию русского балета.
Борис Яковлевич бросил заслуженным педагогам классики, что в преподавание нужно внести «что-то новое», дать «больше экспрессии». По его мнению, вагановская методика безбожно устарела, выпускников Академии русского балета, которые приходят к нему в театр, надо долго переучивать, и вообще, «сделайте мне Сильви Гилем!». Сделать Сильвии Гилем, судя по всему, Борису Яковлевичу пообещала Алена Клочкова, выпускница Новосибирского хореографического училища, бывшая солистка Михайловского театра, обладательница диплома о высшем образовании Академии физической культуры имени Лесгафта. Именно она осенью 2015 года заняла место Марины Осиповой. Причем, уволив Марину Осипову с многочисленными нарушениями законодательства, администрация академии во главе, нет, не с Б.А. Эйфманом, а с директором Лали Отаровной Афанасьевой не гнушается ничем, даже подлогами и фальсификациями. Вплоть до того, что утверждают: якобы Марина Осипова вообще не работала ни заместителем Эйфмана по художественной части, ни заведующей кафедрой. С сайта стерли всю информацию о ней, но остались нотариально заверенный скрин и многочисленные фотоальбомы, где госпожа Осипова значится именно замом и завкафедрой, и которые администрация академии всячески пытается представить «ненастоящими».
Марина Осипова подала в суд на своего бывшего работодателя. Думаю, нам предстоит узнать еще много интересного о балетной школе Бориса Яковлевича Эйфмана.
Мнение родителей (они хотели выступить на судебном процессе свидетелями, но судья отказывает истцу в их вызове): Мы хотим донести до всех: директор Академии Лали Отаровна Афанасьева - страшный человек! И, к сожалению, Борис Яковлевич Эйфман очень мало времени сам проводит в Академии, отдав решения по многим вопросам, в т.ч. и творческим, в руки некомпетентного человека. Именно Л.О. Афанасьева решает: что правильно в преподавании, а что нет, именно она определяет: кто будет работать в Академии, а кто нет. Ведь травматизм - именно из-за некомпетентности директора, именно она определяет людей, которые ей выгодны, а кто ей мешает (и профессионализм ее волнует мало). У нее право решающего голоса при оценке физических данных детей и их танцевальности, хотя имеет экономическое (!) образование. Мы, родители учащихся надеемся только на самого Бориса Яковлевича, который вернет в Академию профессионалов, а у детей будет возможность выхода на великую сцену вместе с ним без травм, а только с горящими глазами и улыбкой на лице. Мы верим: Академия - это одно из самых великих творений Бориса Яковлевича.
Мнение педагога классического танца (свое имя просил не раскрывать). Первые 2,5 года жизни новой Академии танца Б. Эйфмана показали, что в ней происходит что-то неладное… Постоянно увольняют работников всех рангов, начиная с охраны и заканчивая педагогами специальных дисциплин: за два года уволено 12 (!) преподавателей, «неугодными» объявляют врачей и даже медсестер. Предметы, которые сначала были объявлены необходимыми для появления на свет «нового универсального танцовщика из будущего», вдруг становятся неэффективными и сокращёнными («исторический танец», «хип-хоп», «бальный танец», «введение в классический танец», гимнастика Князева и др.). Многие из детей первого показательного набора, были исключены за профнепригодность или ушли сами: из 80 человек покинули стены Академии более двадцати! Так в чём же корень проблем? Первый - президент Академии Б. Эйфман много лет вынашивал идею создания новой танцевальной школы (и даже назвал её своим именем), а вот концепцию её развития так и не смог внятно сформулировать. Второе – административное правление он доверил Лали Отаровне Афанасьевой, которая руководствуется правилом римских понтификов «разделяй и властвуй». Если бы она властвовала в хозяйственной части, может всё бы и обошлось. Однако г-жа Афанасьева принимает активное участие в обсуждениях профессиональных вопросов, что заставляет недоумевать педагогов-специалистов. Но, к сожалению, они вынуждены молчать, т.к. «непослушание» карается по закону, а, точнее, «по понятиям». Как известно, атмосфера создаётся руководителем. Вот и царит в Академии танца гнетущая атмосфера, страх быть «униженным и оскорблённым». Причём к последним относятся и ученики, и их учителя. Грустно…
Примечание от составителя: разумеется, все сказанное выше имеет характер субъективных заметок, и не ставит задачей очернить светлый образ Б.Я. Эйфмана, его прекрасной школы и ее высокообразованного директора Л.О. Афанасьевой.
Journal information